Вопрос в том, чтобы не причинить «добра» искусством: художники пришли, нарисовали, а людям это не нужно. Наш следующий шаг - курс на осмысление творчества.
_Появление в Тюмени «Литературного бульвара», живописных трансформаторных будок и преображенных шкафов связи — его рук дело. За последние несколько лет руководитель арт-группы «Цвет города» Дмитрий Зеленин реализовал в городе несколько художественных проектов, в том числе недавний фестиваль «Морфология улиц». И пока одни выражают Дмитрию восхищение, а другие называют его деятельность примитивизмом, тюменец продолжает понемногу менять город. О роли прораба в искусстве, о нашей привычке к уродству и о надеждах на то, как новая школьная столовая изменит горожан, он рассказал в интервью «Вслух.ру»._
— Дмитрий, ваша арт-группа «Цвет города» чаще работает в формате стрит-арта. Как с этой точки зрения за последние годы изменился город?
— Мы начали поднимать эту тему в 2012 году. Моя роль в этом процессе скорее как продюсера или прораба: найти объем работы, привлечь ресурсы, а после позвать людей. Я бы не сказал, что в Тюмени за это время стрит-арт сильно развился. У нас нет для этого базы, в том числе образовательной. Учат на дизайнеров, архитекторов, а художников не выпускают. Где сегодня в Тюмени преподают монументальное искусство?
Мы часто слышим, что творческим людям нужно помочь. Хорошо. Находим площадки, а выставлять нечего — авторов-то нет. Желающих помогать художникам порой бывает больше, чем самих художников.
Я считаю, что нужна серьезная образовательная программа и постоянно действующий лекторий, где бы выступали дизайнеры, архитекторы и художники. Именно это могло бы стать основанием для культурного обмена и развития художественного направления в Тюмени.
— Ну, а как же те художники, которые работают в Тюмени?
— Они хорошие ребята, но выходят из своих мастерских лишь на отчетные выставки, где представляют работы формата А4. Нет масштаба. Я не знаю никого из представителей Союза художников, кроме Геннадия Вострецова, кто бы сделал большой проект.
В СССР официальное монументальное искусство развивалось мощно. Культура декларировалась на уровне государства. Сегодня объемные и значимые вещи ушли из обихода. Вспомните советские школы или остановочные комплексы — это были произведения искусства. А сегодня при строительстве образовательного учреждения в смете будет строка для закупки оборудования, а строки для художественного оформления здания не найдется. На искусство денег нет.
В Тюмени осталось несколько советских произведений в технике сграффито — стойкой настенной графики. К примеру, на торце здания ТИУ изображен быт, труд и наука. Да мозаика на Доме печати.
— Подобные вещи нам нужны и сегодня?
— Стрит-арт, который мы сегодня знаем, — это преемник монументального искусства. С развалом Советского Союза традиция прервалась, у мастеров не было возможности передать опыт ученикам, поэтому то, что мы видим сегодня на улице — это новые ростки некогда мощного движения.
— Кого из тюменцев, работающих в этой технике, вы можете назвать?
— Никого. Художники, которые работают со стрит-артом, есть в Екатеринбурге, Новосибирске, Нижнем Новогороде, а в Тюмени их нет. Что говорить, если мы до сих пор в Екатеринбурге закупаем малые архитектурные формы и проекты строительства и реконструкций.
В Тюмени есть преподаватели, которые учат рисовать. Я не хочу ничего плохого сказать о них — делают, что могут. Но уровень не монументальный. Никто из них вместе с учениками не реализует крупных проектов. Где паблик-арт, где инсталляции?
Меня часто называют дилетантом. Но я здесь, потому что никого больше нет. Меня критикуют, но никто не выходит на лобное место, никто ничего не делает.
— Дмитрий, а как вы пришли в искусство?
— Я занимался фотографией, издательской деятельностью, периодически организовывал какие-то мероприятия. Однажды крупный застройщик попросил привезти в Тюмень людей, которые бы нарисовали на Цветном бульваре 3D-картину. Горожане, увидев ее, были настолько удивлены и потрясены, что я понял, чем надо заниматься. Тогда и появилась группа «Цвет города». Мы начинали с росписей в подъездах, а теперь доросли до фестиваля уличного искусства «Морфология улиц» и привлечения художников, которые задают уровень развития стрит-арта в Тюмени.
— На «Морфологию улиц», которая шла нескольких месяцев, в Тюмень приезжали иногородние художники, под их руководством в городе были украшены фасады трансформаторных подстанций и шкафы связи. Но фестиваль был проведен при государственной поддержке. Не помешало ли это проекту, ведь стрит-арт мыслит себя свободным видом искусства?
— Несколько уличных художников отказались приехать на фестиваль именно потому, что его поддержал административный сектор. Стрит-артовское поле очень разношерстное: одни рисуют граффити ночью тайком, другие готовы открыто творить на улице днем.
В поддержке властью такого фестиваля есть плюсы и минусы. С одной стороны чиновники заинтересованы в развитии городской культуры, но с другой у них появляется желание все контролировать. На фестивале был такой момент, когда люди не совсем компетентные начали командовать. Но я убежден: фестивалем должны руководить художники. Когда начинают рулить люди со стороны, то это ограничивает свободу творчества.
Самый шикарный образец сотрудничества с властью — это опыт с теплотрассными трубами на ул. Широтной. Управа Восточного округа создала все условия: выступила посредником между владельцем объекта и художником, а после отошла в сторону.
Каждый должен заниматься своим делом: художник — профессионал в области визуального искусства — создает, а чиновник — профессионал в области управления — координирует действия, не указывая художнику, что делать.
В ситуации с трубами на ул. Широтной мы обсудили границы. Рисунок не должен быть пошлым, вычурным, его тема не должна содержать политики, религии и секса. Коридор для деятельности определен — художник приступил к работе. И это правильно.
— Дмитрий, а зачем в принципе менять город? Например, под теми же трубами на ул. Широтной тюменцы ездили много лет.
— Мы были детьми — под окном была помойка, мы росли — под окном была помойка, мы стали взрослыми и по привычке считаем, что мусор вокруг — это нормально. На самом деле происходит подмена понятий. Мы сами не заметили, как привыкли к вещам, которых не должно быть рядом с нами. А теперь, возвращаясь из поездки по Европе, удивляемся, что там все хорошо, а у нас — не очень.
Мы привыкли к дерьму во дворе, к трубам на улице, к грязи на дорогах. Но постепенно меняя что-то к лучшему, мы сможем изменить отношение людей к городу и измениться сами.
— В рамках «Морфологии улиц» молодые художники работали в технике лубка и примитивизма специально?
— Да, практически все работы — это наивное искусство, но авторов не ограничивали, скорее это слабость идей. Художник, занимающийся стрит-артом, мыслит пространственными категориями и хочет своей работой что-то сказать. К примеру, такие художники, как Слава ПТРК, Витя «Фрукты», задумываются о пространстве, в котором работают. А мы пока только рисуем хорошо. Это опять следствие работы в формате А4. Редкий художник задумывался над пространственной формой.
Хорошо, что фестиваль состоялся. Он дал хоть и небольшие, но ростки: уже есть художники, которые продолжают работать на улице и развивают как городское пространство, так и свой стиль.
— Славу ПТРК, Вениамина Раднянского в том же Екатеринбурге никакое общество или администрация не приводили за руку к стенке и не просили разрисовать ее.
— Екатеринбург очень мыслящий город. Там высокая конкуренция. Он очень мощный по энергетике. Именно в Екатеринбурге с убийством Николая II кончилась царская Россия. И в этом же городе родился Борис Ельцин, с которым закончился СССР и появилась новая, нынешняя Россия. Это город мощных людей, мощных событий.
Тюмень — город маленький, локальный, купеческий, мещанский, транзитный. Никто не задерживался здесь. Ермак, наемник, сразился с татарами и пошел дальше. Каторжане на время останавливались в Тюмени. Потом были нефтяники, ехавшие на Север через Тюмень. Наш город — это остановка в пути.
Но в связи с удачной инвестиционной политикой — ведь даже уральские предприниматели говорят, что Тюмень притягивает бизнесменов — появилась надежда, что город может стать чем-то большим, чем временным пристанищем.
Сегодня пространство нельзя рассматривать без урбанистики. Это помогает понять потребности людей, их настроение и запросы, мобилизовать их на решение задач. Вопрос в том, чтобы не причинить «добра» искусством: художники пришли, нарисовали, а людям это не нужно. Наш следующий шаг — курс на осмысление творчества.
Тюмень больна некачественным осмыслением пространства и планированием. Архитекторы верно говорят, что изначально город построен неумно. Скажем прямо: он построен ужасно. У нас много откровенно плохого в городе, и его не снесешь, не переделаешь. И что с этим делать — никто не знает.
Например, спальные микрорайоны — это зло, гетто. На днях смотрел фильм, где показывали самый страшный микрорайон Франции. Смотрю: обычный тюменский микрорайон. В таких местах всегда будут жить люди с небольшим достатком и невысоким уровнем культуры.
В районах с развитой квартальной застройкой и правильными планировками открываются кофейни. В микрорайонах с высокой плотностью застройки и многоэтажностью первым, что вы увидите, будут пивные. Это диктует среда.
А все потому, что в планировании города нет осмысленного подхода. Строительная компания взяла кусок земли, настроила тысячи «квадратов», заработала деньги и ушла. А вы тут как хотите, так и живите. При этом застройщики все делают в соответствии с существующими нормами и правилами.
Архитекторы в один голос сетуют, что в городе уничтожена функция главного архитектора. Нет человека, который мог бы сказать застройщику твердое «нет» и не допустить сомнительный проект к реализации.
Многие застройщики начинают сами поднимать проблему: они готовы строить красивое продуманное жилье. Но их меньшинство. И они не могут бороться с теми, кто просто гонит квадратные метры.
— Как, по-вашему, это можно изменить?
— Со сменой поколений. Это самый честный, но и самый долгий вариант. Я не сторонник быстрых перемен: не революционер, но эволюционер. У меня три взрослых сына, дочка и еще будут дети. Вижу в них свое будущее. При мне ничего не изменится. А вот какие знания, ориентиры я вложу в детей, в таком будущем и буду жить. Поэтому, в том числе, я работаю с молодежью на молодежь и пытаюсь привить им чувство прекрасного.
Например, в пятой школе мы сделали великолепный актовый зал и столовую. Много усилий для этого приложила директор школы, она продавила необходимость изменения образовательного пространства. Получилось круто. Поколение, которое пройдет через эту школу, привыкнет жить в эстетичной среде. И у них вид помойки под окном будет вызывать возмущение. Они привыкнут иначе жить. Изменится и вектор восприятия городской среды.
Кричать «Давайте сменим власть» и надеяться, что в мире что-то изменится… Чушь собачья. Придут такие же. Не выросло поколение, которое готово что-то сделать. Никто не воспитал его, мы должны это сделать сейчас. Тогда, может быть, к нашей пенсии что-то поменяется.
— Вы меняете город, пространство с помощью уличного искусства, которое видят горожане. Не должен ли стрит-арт быть на острие повестки, сообщать что-то важное?
— Этого хватает в рекламе, которой город захламлен. Часто в ленте соцсетей появляются новости об открытии арт-объекта, а на деле мы видим пенопластовые цветные буквы. Какой же это арт-объект? Это рекламная поделка, а не вещь, сделанная и признанная художниками.
Называя все эти объекты словом «арт», мы приучаем людей к тому, что арт-объект — это говнище. Тем самым мы роняем уровень визуальной культуры ниже плинтуса.
— Герб города Тюмени, сначала установленный на ул. Республики, из этого разряда?
— Да. Хорошо, что его убрали.
— Тем не менее, в том, что делают молодые люди на улицах города, не должно ли быть посыла, сообщения, глубокой мысли?
— Факт наличия искусства на улице, без сообщения, уже меняет город. Я бы не сказал, что трубы на теплотрассе — это искусство, скорее это декоративно-художественное оформление. А его главная функция — создавать положительное настроение. Это эмоциональная штука.
Кто-то скажет, что стрит-арт должен иметь месседж, а не украшать. У нас другая тема — мы создаем настроение в городе. И не лезем туда, где нас не ждут.
Бывший главный архитектор Тюменской области Сергей Лесков сказал про нас: «колористические решения архитектурной несостоятельности». Я сначала по скудоумию обиделся, а потом дошло. Мы идем туда, где архитектора не было, либо он был, но оставил дыру и пятно. А если с домом все хорошо, то мы не портим своими картинками стены.
И мы не потакаем пошлым запросам, которые бывают у бизнесменов. У нас есть принципы, поэтому не всегда деньги рулят.
— Вот вы сейчас смотрите на город, и что вам хочется изменить?
— Я люблю периферию. В центре все хорошо, даже слишком: там много вывесок, неона, там садят деревья и украшают фасады. А в микрорайонах надо работать, чтобы появлялись ростки культуры. Войновка, Оборона, ММС, Лесобаза — вот куда стоит идти.
Именно поэтому на следующий год мы хотим провести фестиваль «Точка сборки». Он завязан на архитектуру. Это дорого, не факт, что получится, но мы надеемся. Хочется пригласить авторов, которые как раз будут создавать в правильном понимании арт-объекты в парках, дворах микрорайонов. Не ставить желто-красные качельки, а создавать уникальный авторский объект из дерева, кирпича, бетона. Вокруг этого объекта и будет выстраиваться пространство. И культура появится.
— Дмитрий, почему вы остаетесь в Тюмени?
— Здесь непаханное поле. И я счастливый человек, я могу делать свою работу.
